Home »

Рейн Агур: "Как вдохнуть в куклу живую душу"

Режиссер Рейн Агур (р.1935) – человек, чье имя вписано золотыми буквами в историю эстонской культуры и в историю театра кукол всего бывшего Союза. Новатор, человек, раскрывший неизвестные прежде у нас возможности игры кукол и с куклами, он в свои 82 года продолжает успешно работать. Эта беседа состоялась после того, как в Театре фон Глена прошла премьера его новой постановки «Эстонец не тоскует».
Талант, столь же редкий, сколь талант скрипача-виртуоза

  – Вы подсчитывали число своих постановок?

– Точную цифру не назову, – ответил Рейн Агур. – Что-то около ста тридцати. Но сюда входят не только кукольные спектакли.

– Я очень хорошо помню то время, когда вы были главным режиссером Эстонского театра кукол. Театр гремел тогда по всему Советскому Союзу; ничего похожего больше не делали нигде. «Гулливер и Гулливер», где наглядно показывалось, насколько меняется масштаб человеческой личности в зависимости от обстоятельств. В первом акте – живой актер на фоне маленьких кукол; гигант, вершитель судеб Лилипутии. Во втором – тот же актер, но теперь он оказывался среди огромных, топавших по сцене башмаков и лодыжек – верхняя часть  «великанов» была не видна, она уходила куда-то в высь. И от того Гулливер еще сильнее сжимался, становился мелким. Или шекспировский «Сон в летнюю ночь», в котором сочетание живого плана актеров с масками подчеркивало игровую, колдовскую стихию пьесы. Еще помню две другие ваши шекспировские постановки, по редко идущим пьесам стратфордского гения: «Цимбеллин» и «Генрих V»; почему-то они шли в Доме черноголовых…


– Потому что я ставил их уже не в Театре кукол, а в VAT-театре.

– Как долго вы проработали в Театре кукол?

– С 1963 до 1994 года. 31 год. Из них 13 лет – художественным руководителем.

– Почему ушли оттуда?

– Это не было моим свободным выбором. Мне вдруг объяснили, что договор со мной не продлевается. Но к тому времени у меня самого возникло ощущение, что пора уходить. Слишком уж на себя я замкнул театр. Чувствовалось, что нужны перемены. Я видел своим наследником Юло Вихма из «Угала», но все сложилось иначе.

– Приемы, которые были в «Гулливере и Гулливере», вы сами изобрели?

– Трудно сказать. Идея всегда исходит от режиссера, но воплотить ее в материале дано художнику, и от того, какую форму примет режиссерский замысел, зависит очень многое. В театре кукол роль художника намного значимее, чем в драматическом. Там-то чаще всего сценографу приходится создавать на сцене интерьер комнаты…

– Уходя из Театра кукол, осознавали ли, что традиции, которые вы вложили в его творческую манеру, ни с кем не сравнимые  способы воплощения художественного образа, могут быть утрачены?

 – Для меня оказалось неожиданностью то, как скоро все было утрачено. Началась чехарда с художественными руководителями. А когда директором театра стал Меэлис Пай, все вообще пошло прахом. Он диктовал художественным руководителям, что они должны делать, подминал их под себя. Кукла как таковая стала вымирать; недаром театр вдруг переменил имя, стал называться кукольным и молодежным. Руководство театра не понимало его специфики.

 Понимаете, талант актера кукольного театра столь же редкая вещь, как и талант дирижера или скрипача-виртуоза. Некоторые думают: ну что тут сложного – взял куклу в руки и делай с ней, что хошь! Была у меня идея поработать со студентами-магистрантами кафедры сценического искусства (теперь – Высшая театральная школа Музыкальной акдемии – Б.Т.), заняться с ними сценическим движением в рамках театра кукол. Увы! Я еще раз убедился, что без внутренней мобильности, высокоразвитого воображения в театре кукол делать нечего. А эти качества развиваются постоянной тренировкой. Когда ты читаешь текст – и  в твоем воображении предстает облик кукольного героя, его движения, его внутреннее «я» – вот тогда ты начинаешь чувствовать, как двигать куклой. Без этого кукла в твоих руках – неодушевленный предмет. Не более.

– То есть весь секрет в том, как вдохнуть в куклу живую душу? Или поделиться с ней своей душой?– Не без этого. Я однажду написал краткое пособие для актеров кукольного театра. У нас, в Эстонии, оно, к сожалению, никого не заинтресовало. А вот в Риге, в тамошнем театре кукол, эту работу перевели на латышский язык и пользовались ею. Ведь ни у нас, ни в Латвии актеров кукольного театра не готовят…
Выкорчевывать фальшь и непрофессионализм – опасное занятие.

 – Об этом говорил мне и Евгений Ибрагимов, когда он работал в Театра кукол Эстонии.– К сожалению, Женю из нашего кукольного театра буквально выдавили. Часть труппы ополчилась против него.

– Но почему? При нем театр стал оживать, Женя поставил совершенно удивительный спектакль по «Игрокам» Гоголя с очень забавной «рамкой»: якобы Гоголь приезжал в Эстонию на крестины девочки, которой суждено было стать Лидией Койдула и сломал зуб о студень, который подавали на крестины. (Тут же под стеклом экспонировался этот зуб, а также кучка пепла, оставшаяся от сожженнойвторой части «Мертвых душ».) При Ибрагимове театр стал ездить на фестивали. Чего тут еще желать?

– Кому-то показалось опасным то, что Женя начал выкорчевывать накопившуюся с годами фальшь, непрофессионализм, неумелость. Вы видели – что именно сделовало выкорчевать? Вот, к примеру, «Маленький Принц». Он начинается с появления большого самолета. А ведь Сент-Экзюпери писал не о самолете, а о людях; об одиночестве человека, заброшенного в пустыню. Для меня эта история – переживания последних дней человека, затерянного в пустыне, когда перед твоими глазами проходит вся твоя жизнь – и эти воспоминания приниают чудные символические очертания; когда ты сразу и Маленький Принц, и Лис…Вот показать это и было бы настоящим кукольным театром.
Недавно я общался с Ибрагимовым. Мы с ним поддерживаем контакты, он работает в городе Чешске-Будейовицы, но ездит на постановки и в другие театры, в Россию. Сегодня он – четырежды лауреат «Золотой Маски»; это уникальное достижение.

– Когда Женя уходил из Таллинна, я спросил у директора театра, чем это вызвано, и он намекнул на то, что есть мнение, будто Ибрагимов не вписывается в эстонское культурное пространство.– Какая чушь!

– У меня возникло подозрение, что это исходило от тогдашнего министра культуры Лайне Янес, которая навсегда осталась в истории эстонской культуры как Мертвый заяц.При ее упоминании Агур скривил такую физиономию, как будто надкусил лимон и только рукой махнул. – Как бы то ни было, для нас это было большой потерей. Он очень много работает с актерами, и недавно, в России, у него возник новый тренд – работать по законам кукольного театра с драматическими актерами. В БДТ им.Товстоногова – он там поставил спектакль по воспоминаниям их главного художника Эдуарда Кочергина; четвертую «Золотую Маску» он получил за поставленный там же пектакль «Когда я снова стану маленьким» по произведениям Януша Корчака…
(Уже расшифровывая интервью, я заглянул на сайт Кукольного театра. В разделе «История театра» Ибрагимов даже не упомянут… Это факт биографии не Ибрагимова, а театра – Б.Т.)
Спектакль "Эстонец не тоскует"
Врачи запретили летать самолетами 

 – Вы ведь и сами много ставили в России…

– Теперь уже не ставлю. По состоянию здоровья. В моем возрасте у человека сердечно-сосудистая система не может не быть изношенной. Врачи запретили мне летать самолетами – чтобы тромб не оборвался. К сожалению, предпоследняя постановка в России – в Омском кукольном театре – принесла мне одни разочарования. Я выпустил там «Сон в летнюю ночь», когда год спустя снова приехал – театр готовился к фестивалю – оказалось, что худрук без моего ведома внес в постановку столько изменений, столько упрощений, что я уже не мог признать ее своей. Типичная провинциальная история: худрук находит чужую постановку слишком уж хорошей и начинает ее портить. Уверяя, что поступает так в интересах зрителя.

– Не надо считать зрителя идиотом!

– Именно! Несколько лет спустя Ибрагимов ставил спектакль в том же театре и зная, что может произойти, дал одному человеку полномочия следить за спектаклем, чтобы там ничего не нарушилось. Я, правда, пытался так же застраховаться от подобного, но не получилось.

– Читал я в интернете интервью с вами, напечатанное в одной омской газете.

– Знаете, там журналист написал то, что он считал нужным. А не я. – Ну да, он сводил ваши таллиннские постановки «Сон в летнюю ночь» и «Гулливер и Гулливер» к протесту против советской власти. А мне кажется, что их смысл был намного шире.

– Ну, конечно! А это же философия. Проблема «дух и власть», проблема воздействия на человека любой власти, любого давления. Советская власть – всего лишь частный случай. К сожалению, я  прочел это интервью, когда оно уже было опубликовано.
"Эстонец не тоскует"
Тираны боялись нашего искусства

 – Сколько вообще шекспировских пьес вы поставили?

– «Сон в летнюю ночь», «Цимбеллин», «Генрих V». «Бурю» – в Финляндии.  В Москве, в  Театре Образцова поставил «Комедию ошибок»…

– «Генрих V»  считается самой милитаристской пьесой Шекспира.

– Именно потому, что она дает возможность показать милитаризм, насилие, несправедливость, я и поставил ее.

– Я очень хорошо помню сцену осады Гарфлёра, в которой Генрих одну за другим швыряет в стену замка резиновые игрушки-свистульки, и они с жалобным писком ударяются о нее и падают. Для правителя люди – всего-навсего игрушки, которыми он распоряжается по своему усмотрения.

– Я дважды ставил эту вещь. В VAT-театре и в Йыхви, в любительском театре «Мельница». И в Йыхви она получилась лучше. Дело в том, что в Таллинне я пригласил на роль Генриха артиста Эстонского театра драмы Тыну Оя. Он – из таких артистов, работать с которыми мечтает любой режиссер. Поразительно достоверный, умный, ироничный. Но я требовал от него играть грубого и жестокого воителя; он делал все, что я хотел, но был слишком мягок, слишком интеллигентен. Даже меч в его руках выглядел как-то неуместно…

Но время для постановки этой пьесы (начало 1990-х) было очень подходящим. Нынешнее время, увы, тоже!

– Недавно вы поставили в Русском кукольном театре Владимира Барсегяна спектакль «Золотые слова»…

– Я работал там с большим наслаждением. В спектакле заняты два актера, Роман Максимук и Анастасия Пылаева, и играют они – поверьте, я говорю это не потому, что сам ставил спектакль – замечательно! Вообще весь театр очень профессионален; очень хорошо работиалось с художником Ириной Марьяпуу – это был тот случай, когда художник понимает режиссера с полуслова и воплощает замысел в осязаемую «картинку».
Мы договорились с актерами, что этот спектакль, в котором звучат золотые слова народов, живущих в Эстонии, не имеет ничего общего с пресловутой lõimumine. (Нынешний псевдоним затертого понятия «интеграция» – Б.Т.) Мы решили постановку как птичье пение, разговор птиц между собой – ведь птицы «говорят» на разных языках, но при том понимают друг друга, между ними существуют коммуникации. Это же поэзия…
Я хочу напомнить, что это – не спектакль, адресованный только детям. Он для всех – и для детей, и для их родителей. Ведь театр кукол – очень древний вид театрального искусства. Он всегда был театром вольнолюбивым, высмеивавшим власть имущих; его представления давались на ярмарочных площадях, для просто зрителя; тираны запрещали эти представления, случалось, что кукольников сжигали на кострах. Потом немцы вдруг нашли, что кукольный театр – это для детей. И недемократические режимы сразу же ухватились за это…
"Золотые слова"
Размышляя над судьбами сказки и кукольного театра, я пришел к пониманию того, что настоящая народная сказка отвечает не столько на вопрос что происходит?, сколько на отчего это происходит? Она нуждается в расшифровке. Ее метафизическое назначение – предупреждать людей: отчего так поступать нельзя, к чему приходим мы, став на ложный путь. И кукольный театр показывает это наглядно и убедительно.
К сожалению, понимание этого с годами было утрачено. Мы не говорили о тематике кукольного театра, мы говорили о его специфике.  В результате смысл сказки был подменен, она стала убеждать людей верить во всё. Люди привыкали верить в светлое будущее, в мудрость правительства и т.д. Жизнь прекрасна, власть справедлива, сегодня мы живем лучше, чем вчера, завтра будем жить лучше, чем сегодня…
Человека начинают обманывать с детства. И он привыкает к сладкому и безответственному отказу от самостоятельного мышления. А демократическое общество только тогда демократично, когда человеку не указывают: «Думай так, поступай так», когда он сам берет на себя ответственность за свой выбор и свои поступки. А мы к этому не готовы.  Как говорили древние греки, отпущенный на волю раб тоскует о своем рабстве и мечтает вернуться в него.

– Замечательный режиссер Адольф Шапиро любит повторять другую древнегреческую притчу. Хозяин отпускает раба на волю. Тот благодарит и деловитой походкой устремляется куда-то. «Куда ты?» – спрашивает бывший хозяин. «На рынок, куплю себе раба!». 

– Я на это отвечу вам грузинским тостом. Мужчина, воспользовавшись отсутствием жены, привел домой девушку. Жена вернулась и очень удивилась, увидев ее в супружеской постели. Муж стал оправдываться: «Понимаешь, косил я сено и увидел лягушку. Пожалел ее, положил в карман. Принес домой и поцеловал. И она превратилась в девушку!»
«Ну если так, – говорит жена, – пусть остается у нас». Так выпьем же за жен, которые до сих пор всё еще верят в сказки!

Борис Тух


ИСТОЧНИК: STOLITSA.EE
Tags: , ,

Comments[ 0 ]


Отправить комментарий