Home »

Светлана Бень (Бенька) о сложном и мистическом театре кукол

Светлана Бень — актриса, театральный режиссер, поэтесса, музыкант. Закончила Витебское училище искусств и Белорусскую государственную академию искусств по специальности «режиссер театра кукол» (2006, курс А. Лелявского). Постановщик нескольких спектаклей в витебском театре кукол «Лялька» и режиссер Белорусского государственного театра кукол («Пеппи Длинный чулок», «Жуткий господин Ау», «Домашний ёж», «Чудо Святого Антония», «Vermes» («Черви»)). Создательница театра «Картонка» (первый спектакль — «Был бы у меня дракон» по мотивам рассказов Дональда Биссета). Вокалистка музыкального коллектива «Серебряная свадьба».


Граница между драматическим и кукольным театром всегда была очень условной. Сейчас на первые позиции вышел и прочно держится театр визуальный. То, что происходит на сцене, показывается пластически или при помощи объектов, предметов, особенных мизансцен, там невероятно важны свет, проекции. Смена таких ярких картинок и создает спектакль. Это так называемый театр художника. Но именно в этом всегда и была отличительная черта театра кукол – создание ярких образов, которые понятны без слов. И, конечно же, сегодня театр кукол это не тот театр, где непременно присутствуют куклы в традиционном понимании. Это театр, который умеет создавать выразительные емкие картинки, говорить со зрителем на языке образов. Вообще, забавно то, что театр кукол, который всегда был в авангарде творческих поисков и открытий, который по сути своей является искусством элитарным, тонким, с весьма сложным языком, до сих пор должен что-то отстаивать, должен доказывать, что он не является младшим собратом театра драматического. Я уверена, что драматический театр в нынешнее время стал не хуже кукольного только потому, что пошел по его пути.
Как у зрителя у меня есть принципы. Мне важны произведения, в которых есть то, что на-зывается «свет в конце тоннеля». Безнадежные художественные произведения любого рода мне несимпатичны. Конечно, я оцениваю виртуозность и мастерство, если они присутствуют в таких работах. Но кому они нужны? Мне, честно говоря, трудно пред-ставить, кому, кроме автора, критиков и мазохистов. Но так же мне несимпатичны и откровенно оптимистичные истории, наполненные «добрецом». Есть дивная фраза Бертольта Брехта: «Если искусство ставит своей целью «распространять оптимизм», то оно по-настоящему деградирует». Неравнодушие и надежда — вот что, по моему личному мнению, может транслировать тот театр, который мне интересен.
Куклы для меня чудесное и очень увлекательное занятие, не поддающееся законам физики и логики. Когда происходит оживление неживых предметов, появляется особое волшебство. Я до сих пор ощущаю магию работы с ними и теряюсь, и восторгаюсь, и радуюсь, когда вижу мастерски работающего кукольника.
Кукольники делятся на две категории. Есть такое шаблонное восприятие театра кукол, как места, где детям показывают халтурные, наскоро сляпанные произведения, куклы сделаны на низком художественном уровне, темы поднимаются банальные, а функция всего этого исключительно развлекательная, а то и еще хуже — воспитательная. Так вот, кукольники делятся на 2 категории. Одни всю жизнь неистово с этим сражаются, а другие — это мнение усугубляют.
«Серебряная свадьба» — это не театральный коллектив, а музыкальный, в котором визуальная составляющая очень значительна. Это обусловлено тем, что мы обращаемся к культуре кабаре. А она особенна тем, что синтетична, вбирает в себя все виды искусства, театральное — больше всего. К тому же мне настолько нравится театр, что чем бы я ни занималась, он будет присутствовать в любом роде деятельности.
Мне снился однажды прекрасный сон. Это правда, хоть он сейчас и выглядит несколько литературным. Мне снилось, что я хочу прыгнуть с крыши по причине какого-то крайнего отчаяния. И вдруг вижу, что на крыше возникает из ниоткуда смешной человек в странных одеждах. И в коробке, похожей по форме на крошечную сцену, у него пляшут разноцветные, кажется, стеклянные, невероятно красивые куклы. Это так незатейливо, но так волшебно, что во сне у меня заканчивается отчаяние и начинается радость. Я потом все время думала, что вот он — театр моей мечты: перелетать с крыши на крышу и, может быть, кого-то спасать... Но я пока не знаю, как сделать стеклянные куклы. Да и летаю как-то не очень...

Только люди посвященные знают, что театр кукол — искусство сакральное и даже немного опасное, страшноватое своей мистической глубиной. Как и театр драматический, он вырос из обрядов. Очень многие из этих обрядов посвящались духам предков, и потому были особенно важны и таинственны. Тех кукол можно было брать в руки только в определенные дни, и обращаться с ними по определенным правилам. Кукольников во времена инквизиции преследовали, так же как фокусников, подозревая, что в чуде оживления неживого объекта задействованы какие-то потусторонние силы. Настоящие кукольники чувствуют эту магическую составляющую, и она вдохновляет и будоражит их. Возможно, поэтому многие поэты обращались именно к театру кукол: Лорка, например. Поэзия и театр кукол стоят на одной «тектонической плите», имя которой — «тяга к невероятному».

Последний спектакль, которы мне посчастливилось увидеть на Платоновском фестивале в Воронеже, меня потряс. Он называется «Дети и животные заполняют улицы» театра «Компания 1927». Это виртуозно исполненное представление с живой музыкой и великолепными вокальными партиями, с проекцией и анимацией, сделанной на самом высоком уровне. В нем много брехтовской традиции, много Тима Бертона, много кабаре и много неравнодушия и социального протеста. Про него трудно говорить, его нужно увидеть.
Кукольные спектакли изначально были предназначены для взрослых. Обрядовые, потом Петрушка... И только на протяжении последних 150 лет они привлекают к себе детей. Мне кажется, такое положение органично, так произошло исторически, и ничего в этом нет страшного или плохого. Это очень здорово, что есть такая ниша в кукольном театре — театр для детей. Он им действительно больше всего близок. Дети очень доверчивые, искренне воспринимают, неистово верят, что кукла живая.
Какой человек должен делать детские кукольные спектакли — для меня вопрос. Я видела огромное количество людей невероятно душевно прекрасных, которые, тем не менее, делали довольно посредственные вещи. Я не знаю, может ли сделать мерзавец чудесный спектакль и произвести впечатление на детей и привить им хороший вкус. Самое поразительное, наверное, в том, что может. Парадокс.

Хороший кукольный спектакль для детей должен быть хорошим! Так отвечала Астрид Линдгрен на вопрос «какой должна быть детская книга?». Он должен быть честным, не злым, но и не слащавым, не поучающим, но и не сугубо развлекательным, не слишком долгим, но и не слишком коротким. Хорошо, если он ломает стереотипы зрителя, но лучше всего, если он бережно и неагрессивно помогает зрителю освоить что-то новое и необыкновенное. И еще очень важно, когда он очень-очень желанный — этот спектакль — для всех, кто его создает.
Театр «Картонка» — это такое сообщество друзей. Он организовался спонтанно, так и живет, движимый лишь любовью к театру кукол. Мы черпаем вдохновение в традиции бумажного настольного театра, театра домашнего, театра бродячего, театра малых форм. Очень развитые в Европе, у нас эти традиции во многом утеряны или недоста-точно распространены. Главное в «Картонке» — это мобильность, камерность и авантюризм. Мы ставим такие спектакли, которых нам не хватает в мире, ставим исключительно для собственного удовольствия, которое очень рады разделить со зрителями. Один из принципов — спектакли должны ставиться очень быстро, чтоб не угас огонь восторга перед замыслом. Последний спектакль «Две сестры» мы сделали за ночь. И это была такая восхитительная ночь!


Очень легко ответить, почему у нас так мало любительских коллективов, занимающихся театром кукол. Это — искусство специфическое. В нем невероятно важна работа художника. И мастера, который создает куклу. А создание кукол — это очень сложное ремесло. И для того, чтоб научиться управлять ими, нужно время. Это мастерство, требующее, как жонглирование, долгих изнурительных тренировок. В этом смысле я считаю, что кукольный театр — это следующая ступенька после драматического, потому что кукольник может сыграть в драматическом спектакле, а драматический актер в кукольном — далеко не всегда. А самодеятельному коллективу уж тем более трудно все сделать самому, это сложно как самодеятельный цирк. Здесь нужен хороший специалист, которых сейчас, к сожалению, мало.


Очень не хватает актеров, режиссеров, художников... Поэтому в воздухе витает идея независимой академии, основанной на самообразовании и общении с настоящими мастерами своего дела, или академии выходного дня. В ней все было бы не на любительском, а на настоящем, профессиональном уровне. Мы мечтаем об этом... В мире есть кукольники, владеющие секретами мастерства на таком высоком уровне, что нам даже трудно себе представить. Если бы была возможность привозить их на мастер-классы на неделю, а то и на месяц плотной работы, когда все участники смогли бы жить вместе и работать 24 часа в сутки! Для кого? Да для всех! Я серьезно верю в то, что занятие театром кукол по-настоящему облагораживает человека! Правда. Вздорно звучит? Ну и что, имею такое убеждение. Большинство кукольников чрезвычайно отличаются от других людей. Это вообще другой тип человека. Хороший тип. Такой вот у меня есть в душе кукольный шовинизм.

Алёна Иванюшенко

Источник: Театральный блог «Двери», Беларусь



Tags: , , , , , ,

Comments[ 0 ]


Отправить комментарий